 |
Председатель комитета по культуре Госдумы Григорий Ивлиев при этом подчеркивает, что государство намерено развивать не только массовое, но и авторское кино.
Основатель и продюсер кинокомпании "2план2" (фильмы "Эйфория", "Россия 88") Александр Шейн – один из тех, кто рассчитывает на государственные средства, но пока редко их получает. Недавно Министерство культуры, например, отказалось финансировать продолжение серии "Антология современного искусства", хотя, по мнению Шейна, государство призвано поддерживать именно такое кино.
Почему ему не нравится слово "арт-хаус", можно ли заработать на "другом кино" и что нужно российской киноиндустрии, чтобы вернуть доверие зрителя, Александр Шейн рассказал в интервью Slon.ru.
– Вы же бизнесмен, почему вы снимаете фильмы, которые, знаете, будут понятны узкому числу людей, а значит не принесут большой финансовой отдачи?
– Это вы какие фильмы имеет ввиду?
– Вся серия "Антология современного искусства": "Эйфория", "Россия-88", ваш новый фильм "Беспорно".
– Понимаете, очень трудно на нашей кинотерритории сказать изначально, что будет коммерчески успешно, а что нет. Фильмы, которые вы назвали, делались из расчета, что они будут коммерчески успешными, просто, может быть, в изначальной мотивации, в порыве лежат разные посылы – не только финансовые.
Я делаю фильмы, которые мне нравятся, за которые мне не стыдно. А вопрос, принесут ли они денег – это вопрос правильного формирования этих проектов. Конечно, есть проекты, которые изначально не рассчитаны на то, чтобы зарабатывать деньги – они рассчитаны, например, на то, чтобы эти деньги хотя бы вернулись. Это имиджевые проекты. И в долгосрочной перспективе это тоже финансовая отдача.
Вот, например, мой первый фильм "Эйфория", снятый несколько лет назад, – он был коммерчески успешным, хотя изначально представить себе, что он что-то заработает, было невозможно. Только в прокате он собрал больше $600 000 на 90 копиях – это очень высокие показатели. Хорошо продается за границей – продан в 20 странах мира. Был удачный DVD-релиз, ТВ-продажи. По центральным каналам он шел уже четыре раза, по "Первому" – практически в праймовое время, что позволило получить приличные деньги за показ.
Вот видите. А одновременно с нами выходили другие картины – не буду их называть – которые, изначально считалось, будут очень коммерческие. Стоили миллионы, а собрали миллион. Они провалились. А наш фильм был очень скромный, маленький, камерный, казалось бы элитарный. Он был снят всего за $800 000, при этом у нас практически не было государственных, то есть "бесплатных денег", что всегда важно в нашем бизнесе – иметь господдержку. Но при этом нам так удалось выстроить маркетинговую стратегию, PR-кампанию, собрать вокруг него много информационных поводов, что это привлекло к фильму большое внимание прессы и зрителей. Сложный для проката фильм в итоге оказался коммерческим. Мы вернули заемные деньги и еще заработали.
– Про "Россию-88" теперь тоже многие знают, благодаря истории с "цензурой" на фестивале "Дух огня", с гонениями на фильм. Будете как-то использовать эту историю для продвижения – "фильм, которому "звонок из Москвы" помешал получить Гран-При или "фильм, публикацию о котором сняли из журнала "Эксперт"?
– Нет, не будем использовать. В этом есть какая-то провокация, какая-то ущербность в этом есть. Гонений не было, было закрыто два показа, и то, как мне кажется, эта история из области чеховского рассказа про смерть чиновника – помните? Когда чиновник чихнул, а генерал даже не заметил. Мы получили прокатное удостоверение сразу, как подали документы. Какие-то люди, которые пытаются выслужиться, препятствовали показам – слышали звон, да не знают, где он.
Это история о другом – не про то, что фильм закрывают, а про то, что он открывает. Я буду звать зрителя на то, о чем он. А тот бэкграунд, который останется... Ну, если он приведет дополнительного зрителя, то спасибо этому информационному пространству. Я считаю, что проблему сильно раздули – вы же сами знаете, что журналистам всегда нужен скандал, информационный повод.
– Но ведь "Россия-88" так и не вышла в прокат.
– Выйдет осенью. Фильм получил приз зрительских симпатий на фестивале "Московская премьера", которую организует МК. Был показ в Выборге на фестивале. То есть этот фильм показывают – никаких проблем нет. У него есть какое-то возрастное ограничение, потому что он психологически тяжелый, там много нецензурной лексики, поэтому будет показан в определенные часы. Но я надеюсь и рассчитываю, что фильм выйдет на экраны, и та компания, которая купит на него права, выпустит DVD.
– "Беспорно", фильм о порнобизнесе, ожидает такая же скандальная судьба?
– Нет, там нет повода для скандала. Я надеюсь, что у него будет дискуссионная судьба, и что по центральному каналу будет показ с дискуссией. О тех проблемах, которые он поднимает. Фильм этот тоже очень малобюджетный, поэтому сделать его рентабельным будет гораздо легче, затратная часть небольшая. В прокат он выйдет после Нового года.
– Вы специально выбираете провокационные проекты?
– Они не провокационные. Это немножко неправильное слово. Они просто актуальные. Единственное, на что я пытаюсь провоцировать – обратить внимание на проблемы, которые существуют в обществе и которые мне кажутся важными, чтобы о них говорили. У меня такая ниша для себя – мы так ее определяем с моими коллегами – арт-мейнстрим.
– И как вы понимаете, где арт-хаус, а где все-таки мейнстрим?
– А что вы подразумеваете под словом арт-хаус?
– Наверное, что-то, что создается для совсем узкого круга ценителей.
– Меня смущает слово "хаус", мне почему-то кажется, что за словом "арт-хаус" как-то косвенно слышится слово "некачественное". Или обман, когда графоманию или неполучившуюся вещь выдают за "я так вижу", и тут же всегда находятся какие-то ценители или кликуши, которые говорят "да-да-да, это гениально". Вот это звучание мне не нравится – я занимаюсь арт-мейнстримом, то есть художественными произведениями, говорящими доступным языком о том, что мне интересно и важно на сегодняшний день. Арт – искусство – должно там присутствовать, хаос – не всегда. Иногда может быть арт-порядок или арт-атака.
Конечно, "Россия-88" – это в какой-то степени продукт нишевой, это не мультфильм "Валли". Но у вас на кухонной полке ведь должны быть не только макароны, но и рис, и суши на столе, наверняка, бывают. И едите их ведь с удовольствием?
– "Россия-88" – это суши?
– Это определенный тип продукта, который интересен не массовому, но очень широкому зрителю. Я занимаюсь и тем, что пытаюсь расширить интерес аудитории к фильмам, привлечь ее в кинотеатры, обернуть их лицом к продукту и сказать, что есть продукт для вас. Почему люди перестали любить русское кино? Они ведь на него не ходят последний год. Потому что нельзя было зрителя обманывать – призывать на одно, а показывать другое. Завалить все рекламой на первый уикенд, говорить, что будут звезды, будет смешно или глубоко, а в итоге – пусто. И зритель обижается на это, он обижается, когда его обманывают, и уже в следующий раз не приходит, не верит. "Россия-88" – это фильм, который не разочарует, потому что он честный, правильный с точки зрения диалога и качества.
Нужно просто знать своего зрителя, понимать его потенциал, соизмерять количество и исходя из этого выстраивать коммерческую логику – с ним такие-то каналы коммуникации, такие каналы оповещения. И тогда круг заинтересованных может оказаться большим.
– И какой он, ваш зритель?
– Ну, вот как вы, например. Вы – журналистка, у вас неравнодушные глаза. Вы, наверняка, ходите в театры и музеи, интересуетесь кинематографом. И таких как вы становится все больше. И наша аудитория растет. Мы в том числе ее выращиваем. Мне кажется, что при всем при этом общество у нас развитое и интерес разнообразен. Нельзя кормить его только леденцами, на усладу ежесекундной потребы. Да, кино это entertainment, развлечение, но развлечения, заставляющие задуматься, тоже бывают. Можно быть непонятым, но важно быть понятным.
– А у серии документальных фильмов – "Антологии современного искусства" – тоже "широкая аудитория"?
– Да. Это другая аудитория. Я не знаю, меньше она или больше. Я вот часто хожу в музеи и часто стою в очередях на какие-то интересные вернисажи. В последний раз в "Гараж" стоял около часа – там была огромная очередь.
И знаю огромное количество молодежи, людей, которые смотрят канал "Культура". Мне кажется, аудитория широкая, главное – дать им возможность увидеть. Это трудно, потому что рынок только формируется и к документальному кино существует предубеждение. Но мы этим занимаемся. "Олег Кулик: вызов и провокация" шел в центре Москвы в "35 ММ" три месяца. Люди покупали билеты, оставляли отзывы. "Виноградов и Дубосарский: картина на заказ", думаю, выйдет в прокат до конца года.
– Ну а инвестиции в проект "Олег Кулик: вызов и провокация" окупились?
– Это очень малобюджетный проект, он еще не окупился, но окупится – я уверен. Потому что, во-первых, он совершенно инновационный, такого нет на рынке, а во-вторых, он просто интересный, познавательный. Вот у канала Discovery же большая аудитория. Так и здесь должно быть. Это фильмы очень доступным способом рассказывающие познавательные истории о художниках. С их драматической жизнью, перипетиями, параллельно иллюстрирующие время и страну. Это ликбез в занимательной форме. Эдакие документальные блокбастеры для тех, кому интересно искусство, но которые не понимают, кто такой, например, Олег Кулик – голый сумасшедший, сбежавший из дурдома и кусающий всех в виде собаки? Нет, говорит им этот фильм, Олег Кулик – это про это и про это, и им становится интересно его творчество, они открывают для себя целую планету, идут в музей. Сейчас мы делаем "Антологию" целиком на свои деньги, но надеемся, что и государство проект поддержит.
– Но пока Министерство культуры отказало вам в финансировании. Как думаете, почему?
– Потому что в суете не смогли разглядеть и понять, что это важно и нужно. Мне кажется, что это ошибка, которую они исправят, потому что государство призвано такого типа кино поддерживать – оно запечатлевает историю, время, героев. Мне кажется, в разделе документального финансирования это для государства очень правильное вложение денег, в будущее поколение, и кино само по себе.
– Может, Министерству как раз не понравились ваши "герои" – Кулик, Виноградов, Дубосарский?
– Это же не конфетка "Красного октября", чтобы она нравилась. Это данность. Это те люди, которые определяют нашу современность и нас представляют во всем мире. Их знают, они разговаривают от лица нашей страны. А почему? Посмотрите фильм – потому что они выдающиеся ребята, большие очень художники. Надо же рассуждать не какими-то критериями вкусовых личных рецепторов, а здравым смыслом и реальными фактами.
Система дала сбой – ничего, отладится, дадут деньги. Мы будем продолжать делать эти картины: одну – Женя (Евгений Митта – Slon.ru), одну – я, и на одну еще кого-нибудь позовем. Это будет "Павел Пепперштейн", "Питер – музыка и изобразительное искусство" ([Сергей] Курехин, Тимур Новиков, [Виктор] Цой, [Сергей Бугаев-]Африка)... Пусть пока на собственные средства – нам друзья помогают, чем могут. Но мы не собираемся от этой работы отказываться, она приносит удовольствие, радость, и когда я вижу, какое удовольствие получает от просмотра зритель, понимаю, что не зря это делаю. Это то самое "имиджевое" вложение.
– А как, по вашим ощущениям, себя сейчас чувствуют ваши коллеги по бизнесу? "Мосфильм" оживился? В начале лета мы насчитали больше 40 закрытых проектов.
– Их было намного больше. Знаете, это было похоже на бомбардировку. Все ходили, гуляли и вдруг начался серьезный артобстрел: люди стали прятаться – кто в нору залез, кто в какой-то подвал – только бронетанковые войска остались стоять, поддержанные деньгами или большим талантом.
Сейчас артобстрел вроде как закончился. Где-то еще слышно, что бой идет, но из подвалов уже головы повысовывали, озираются, перебежками перебираются к другим норам, думая, не отсидеться ли еще, потому что страшно, потому что в душе еще слышат моторы новых надвигающихся самолетов. А ландшафт-то изменился.
– И как вам новый ландшафт?
– Больше нравится. Неофитов поменьше стало, случайных каких-то, залетных. Залетные увидели бомбардировку и подумали – пойдем на тот берег, там все хорошо и спокойно. Ну и правильно – там им и место. А это территория профессиональная.
– За что же вы так не любите неофитов?
– Новичкам, которые осмысленно пришли, очень рад. Но ведь было и слишком много непрофессиональных людей в отрасли. Я к ним отношусь плохо. Это очень мешало. Подрывало рынок. Увеличивало стоимость, бессмысленное количество продукции возникало. Инвесторы понимали, что никогда больше не будут вкладываться в кинобизнес, потому что их разводили – они тратили деньги, а деньги никогда уже не возвращались. Зрители думали – зачем мы пришли на этот фильм, он был плохой.
Кино – история жестко профессиональная. Когда люди понимают, что они делают, они делают это чистоплотно.
– Только непрофессионалы от кризиса пострадали?
– Пострадали, конечно, и невинные люди, и пострадают еще. И я пострадал – у меня картина приостановилась, называется "Летит". Мне не хватило финансирования, она сейчас в монтажно-тонировочном периоде. Снята, слава богу. Но все равно логика проекта не позволяет мне ее закончить.
– Проблема финансирования – единственное, что сейчас мешает развиваться отрасли?
– Государственная политика в области кинематографии невнятная, и по своей невнятности она разрушительна так же, как и отсутствие самой организации. Отрасль никак не отстаивает свои интересы и никто ее интересы не отстаивает. Государство ничего не делает в сфере продвижения российского кино за рубежом, а то, что делает... опять-таки делает только хуже. Нет никакого международного сотрудничества.
То же самое с госфинансированием. Изначально огромные деньги тратились совершенно непрозрачно, непонятно, кому их давали – или, с одной стороны, классикам, или, с другой, вообще странным людям, которые неизвестно почему их получали. Теперь эти "полученцы" вообще кино не снимают. А последние полтора года денег совсем не дают.
Очень мало кинотеатров. Их должно быть как минимум в два раза больше. Важно, чтобы фильм мог выйти на экран и собрать адекватные деньги. Затратная часть на производство очень высокая, а вариантов возвращения денег – площадок, контактов со зрителями, возможности проданных билетов, очень мало. И поэтому очень большая конкуренция в залах – фильмы быстро выкидывают из проката. Очень сложно сделать так, чтобы фильм прокатывался четыре недели, обычно две – три. За границей они идут месяцы, если хорошо идут.
Вообще, очень много, что мешает развиваться – дефицит талантов, дефицит профессионалов, например. Но это всегда было, есть и будет. Гениев всегда будет мало, бездарей всегда будет много, а вот средне-профессиональный уровень, по которому нужно мерить, сильно упал.
Существует провал кинообразования – людей не учат. ВГИК же не закрылся, а продолжает выпускать калек. Лучше бы не выпускали вообще никого, люди бы тогда как-то по-другому пытались научиться, не считали бы, по крайней мере, себя специалистами в том, в чем они ими не являются. Про технологии ничего не знают – ни один выпускник ВГИКа не отгадает и 1%, как снят "Район № 9". Они оторваны от современности – как смотрели выдающиеся шедевры прошлого, так и смотрят. Там воспитывают гениев, а не профессионалов!
Сейчас всей российской киноиндустрии придется восстанавливать доверие зрителя, потому что кино в среднем – говно. И мы должны бороться за качество. У нас борьба за качество – каждый день. Очень тяжелая.
