В ближайшее время на наших телеэкранах будет запущен беспрецедентный проект, не имеющий никакого отношения ни к состязаниям "звезд", ни к подглядыванию в замочную скважину за тем, как "продвинутая" молодежь выясняет отношения на кухне или в спальне. Это будет принципиально новое телевидение, которое будет не убивать время, а разъяснять людям их права.
Об этом "Российской газете" рассказал председатель думского Комитета по гражданскому, уголовному, арбитражному и процессуальному законодательству, а по совместительству еще и председатель правления Ассоциации юристов России Павел Крашенинников.
Российская газета: Павел Владимирович, Ассоциация юристов России - не первая, кто собирается нести правовую грамотность в народ. Однако пока не заметно, чтобы кто-то снискал себе лавры на этом поприще. Это вас не смущает?
Павел Крашенинников: Мы не просто собираемся, а уже активно участвуем в процессе. Работу можно разбить на несколько направлений. Первая - работа со СМИ. В настоящее время помимо издания печатных СМИ ассоциация занимается совместно с НТВ+ созданием собственного телеканала с условным названием "Право-ТВ". Но очевидно, что далеко не у всех есть возможность установить у себя спутниковую тарелку. Поэтому часть правовых программ мы будем предлагать федеральным и региональным телекомпаниям. Причем они будут коренным образом отличаться от того, что показывает сегодня телевидение. В них не будет насилия и судебных "мыльных опер", разыгрываемых актерами. Мы намерены показывать репортажи с реальных судебных процессов и говорить о проблемах, которые по-настоящему волнуют людей.
Второе направление - создание общественных юридических приемных, куда может обратиться любой желающий и получить бесплатную квалифицированную помощь. Причем не обязательно это должен быть офис, в котором постоянно сидят консультанты. Специалисты уже сейчас выезжают в воинские части и колонии, где ведут прием граждан.
РГ: Похожий проект уже есть в Росрегистрации. Они создали государственные юридические бюро для бедных.
Крашенинников | Во-первых, такие бюро существуют пока лишь в нескольких регионах, причем в качестве эксперимента. Во-вторых, их деятельность сильно забюрократизирована. Чтобы туда обратиться, нужно собрать кучу справок, и помогают бюро лишь определенной категории людей. Наши же приемные будут доступны для всех, при этом надеемся на сотрудничество в том числе с Росрегистрацией.
Еще один большой проект - общественная аттестация юридических вузов.
РГ: Считаете, что минобрнауки не справляется с этой задачей?
Крашенинников: Мы не собираемся подменять государственные структуры. Но проблем в системе юридического образования хватает. В последнее время из огромного количества вузов у нас все чаще выходят не юристы, а плохо подготовленные молодые люди с дипломами юристов.
РГ: Ассоциация юристов России - молодая организация. А большинство творческих и профессиональных союзов новой России было создано еще в 90-х годах прошлого века. Почему юристы так долго шли к объединению, не могли найти общего языка?
Крашенинников: Скорее наоборот. Юридическое сообщество, несмотря на то, что его представляют люди, зачастую вынужденные в процессе своей работы находиться по разные стороны баррикад, никогда не чувствовало себя разобщенным. До недавнего времени в России было три организации, объединяющие юристов. Все они вполне мирно сосуществовали. Поэтому мы, если так можно выразиться, и припозднились с объединением.
РГ: А что изменилось сейчас? Почему возникла необходимость собрать всех под одно знамя?
Крашенинников | Может быть, это прозвучит несколько высокопарно, но к решению объединиться привело осознание, что юридическому сообществу нужно активнее включаться в строительство правового государства. Без этого разговоры о гражданском обществе так и останутся разговорами. И знаете в чем наша главная сила? Мы вне политики. Наша идеология - это право. Я бы сравнил нашу ассоциацию с хрустальной вазой. С одной стороны она прочная, а с другой - хрупкая. Любая попытка поиграть на стороне какой-либо политической силы будет равносильна попаданию камня. От монолита останутся одни осколки.
РГ: Вы считаете ассоциацию юристов влиятельной структурой?
Крашенинников: Безусловно, и мы будем цивилизованно пользоваться своими лоббистскими возможностями. Вплоть до того, что станем, если это потребуется, поддерживать достойных людей при назначении на высокие государственные должности. И такие прецеденты уже были.
РГ: Не получится ли так, что в таком случае в ассоциацию хлынут разного рода карьеристы, в том числе и люди с сомнительной репутацией?
Крашенинников: Я не могу исключать такого. Но у нас есть противоядие - комиссия по этике и урегулированию профессиональных споров. Пользуясь случаем, хочу через вашу газету обратиться ко всем. Если вы столкнетесь с ситуацией, когда кто-то, прикрываясь членством в ассоциации, пытается решать свои шкурные вопросы, обращайтесь к нам. Мы от таких людей будем избавляться.
РГ: Комиссия по этике, судя по всему, будет не единственной в ассоциации?
Крашенинников: Всего их 19. Они охватывают основные отрасли права. Все возглавляются известными в юридическом сообществе людьми, которые работают в ассоциации на общественных началах. Они занимаются разными вопросами, в том числе правовой экспертизой законодательных актов как действующих, так и тех, которые только готовятся. Причем не только в Москве, но и в регионах. Последнее особенно актуально. Правовой нигилизм служит одним из главных тормозов развития правового государства и реализации национальных проектов. И наша ассоциация будет вплотную заниматься этой проблемой.
РГ: Как вы намерены это делать - придете в администрацию и потребуете показать нормативные документы, принятые местными властями? А на дверь не укажут?
Крашенинников: Ну если кто-то станет нам указывать на дверь, то и сам долго в кресле не усидит. Наше участие в становлении гражданского общества предполагает две составляющие. Первая - нормотворчество, вторая - пропаганда и правовой мониторинг. Во многих регионах сложились довольно сильные юридические школы. И я считаю, что власти должны использовать их потенциал для приведения в порядок своей нормативной базы.
Что же касается мониторинга, то чтобы получить доступ к необходимым документам, нет необходимости брать штурмом чиновничьи кабинеты. По закону их обязаны публиковать в открытых источниках.
РГ: Два других представителя вашей ассоциации - Юрий Чайка и Сергей Степашин - недавно выступили с предложением ввести уголовную ответственность за неэффективное использование бюджетных средств. У многих эта инициатива вызывает вопрос: а где критерий эффективности? Не получится ли так, что новая статья в УК превратится в орудие для расправы с неугодными руководителями регионов?
Крашенинников: Я понимаю, что у нас есть умельцы, которые способны извратить любой закон. Но если подходить к проблеме наказания лишь с такой позиции, тогда нужно отменить половину статей в Уголовном кодексе. Мы забываем, что новые нормы вводятся в репрессивное законодательство не только для того, чтобы государство могло адекватно реагировать на совершенное деяние. Это в том числе превентивная мера. Чиновник или руководитель предприятия, которому доверили бюджетные деньги, должен десять раз подумать, прежде чем ими распорядиться. Тогда у нас не будет ситуаций, когда на казенные деньги оптом закупается оборудование по розничной цене. Как правило, в таких случаях очень сложно доказать факт взятки или злоупотребления. В результате коррупционеры остаются безнаказанными. Так что статья, предусматривающая уголовную ответственность за неэффективное использование казенных денег, придется как нельзя кстати. Тем более что проверки показывают - это явление приобретает все более массовый характер.
Я не сторонник того, чтобы таких руководителей сажали на 10-20 лет. Достаточно ввести очень большие штрафы. И лишь в ситуациях, когда речь идет о крупном размере либо систематических нарушениях, возможно говорить о лишении свободы.
РГ: Как вы оцениваете российское антикоррупционное законодательство в целом? Многие считают, что его нужно ужесточать.
Крашенинников: Ошибочно считать, что ужесточение законов - самый эффективный инструмент в борьбе с коррупцией. Как правило, жестокость дает обратный эффект. Чиновник боится, поэтому берет больше.
Я думаю, что нужно идти по другому пути - в сфере законотворчества работать над увеличением числа критериев и квалифицирующих признаков преступления. Чтобы у правоприменителей не оставалось маневра для вольного трактования закона. В сфере применения, как ни банально звучит, проводить в жизнь принцип неотвратимости наказания.
